Перед рождением наследника у туркмен было принято гадать. При свете домашнего очага, на земляном полу складывался кольцеобразно свитый из хлопка шнур. Гадающий клал в сердцевину круга семечко. Шнур поджигали, и все дружно начинали прихлопывать по полу рядом с горящим кольцом.

Расчет прост: если шнур сгорит равномерно, а семечко останется целым, то “судьба непременно пошлет сына”. А именно этого, по большому счету, желала и сама роженица, и все родственники, так как туркменам, жившим в суровых условиях пустыни, приходилось почти что спартанский образ жизни. Да и потом, по причине частых набегов извне, род нуждался в защитниках, и чем больше их являлось на свет, тем спокойнее всем жилось.

Итак, свершилось - на свет появился богатырь… Поощрительными взглядами провожают аульчане своих жен, спешащих навестить счастливый дом. По поверью, если склонятся подруги над колыбелью малыша, то непременно перенесут и на себя счастье матери, родившей мальчика.

В то время, как “дражайшая половина” уходит медитировать, другая тоже не теряет времени даром: со всех ног бежит с доброй вестью (бушлук) к отцу семейства. И тут уж кто вперед! Отцы побогаче на радостях могли подарить целого барашка.

В течение семи “счастливых” дней (сахетли гунлер) ребенку нужно было обязательно дать имя. В семьях, где рождались только девочки, младшик дочек часто нарекали Бесдир - “хватит”, Болды - “достаточно”, Дойдук - “насытились”. А иногда и более прямо: Огулгерек - “сын нужен”, Огулбагт - “счастье в сыне”. Этими именами называют и по сей день.

Однако, магическая связка огул - “сын” зачастую служит заклинанием в адрес не то, чтобы сильного, а вообще здорового потомства.

В свою очередь, если в семье один за другим рождаются сыновья, то начиная с четвертого, аксакал с гордостью ведет счет своим джигитам поименно. Так, четвертого называют Чарыяром - “любимец четырех”, Дортгулы - “слуга четырех”, - и в обоих случаях речь идет о четырех сподвижниках пророка Мухаммеда.

Пятого величат - Бяшим, шестого - Алты, седьмого - Еди, и так далее, если бог пошлет еще. Обычно на селе, ребята с такими именами чувствую себя уверенней других. Нередко встречаются имена, связанные с Богом, Тангрыберди - имеет тюркское происхождение, Худайберди - иранское, Аллаберди - арабское и переводятся они одинаково: - “Бог дал”.

Есть среди туркменских имен и такие, что созвучны названиям диких трав, сорных растений, - это и есть имена-обереги. В народных поверьях отмечалось, что сорные травы имеют магическую силу земли, иначе как объяснить их невероятную приживаемость. «Их корни крепки - пусть и твоя жизнь не знает смятения» - говорили люди. К таким именам относят и Чайыргелди, Чоган.

Многие имена туркмен, образованные от названий животных, возникли как магические пожелания счастья и добра (их около 300), в них остался след суеверий - волшебные существа должны были обеспечить защиту от бед и лишений.

Атчапар, Атбаши, Атбакар… Родители мальчика, названного таким именем, желали, чтобы наследник стал умелым всадником. «Пусть конь его будет лучше других, пусть будет богатым хозяином, имеет много отар» - говорили над колыбелью нареченного.