natusek написал(а):А почему? В чем кроется причина? Чем они обосновывают?
Это очень давняя история.До тех пор, пока буддисты существовали преимущественно в Японии и Китае было все хорошо. Никто ни с кем не спорил. До начала ХХ века не было особых разногласий. Буддисты лишь упоминали, что жертвоприношения не есть гуманный способ. Если буддисты и перебирались за границу, то это была Европа, Россия или Новый Свет. но с началом революций в Китае( особенно коммунистических), на Тибет стало претендовать светская власть и там стали происходить кровопролитные стычки. Которые лично я назвала бы бойни, потому как у одной стороны было огнестрельное оружие, а у другой нет, и сколь искусным воином ты бы ни был, на расстоянии нескольких метров и с такой скоростью ты ничего не сделаешь с противником. Вот тогда то и стали буддийские монахи и главы школ переселяться западнее - в Индию Индонезию,а кто то и дальше на запад. и здесь пути буддистов и мусульман стали пересекаться чаще.
На самом деле история усугубляется тем, что в буддийском мире сейчас кризис. хотя приверженцев буддизма становится все больше, кризис заключается в том, что наступила полнейшая путаница в многочисленных школах. Утратились традиции таинства. То, к чему людей готовили годами в монастыре,стали раздавать просто так, а когда и за деньги. В некоторых храмах на территории России стало принято приносить священнослужителям спиртное!!! и вот в отношении ислама тоже нет единого мнения и тут уж выражаются кто во что горазд. Сразу оговорюсь - самый известный в мире глава буддистов Далай-Лама выступает в защиту ислама. Вот очередной пример:
Далай-лама: «Я буддист, но защищаю Ислам»
Духовный лидер Тибета и многих буддистов мира Далай-лама осудил попытки отождествить Ислам и насилие, которые усилились на фоне недавнего всплеска террористической деятельности в Индии.
Открывая в Дели конференцию по проблемам терроризма, он заявил, что неправильно представлять мусульман как террористов из-за взглядов и действий нескольких опасных лиц. Об этом сообщает Big News Network.
«Действия некоторых вредных для общества людей обобщают и распространяют на всю религию. Из-за этих инцидентов создается впечатление, что мусульмане – какие-то милитаристы. Это неверно. Я буддист, но защищаю Ислам», - сказал Далай-лама.
После конференции он впервые посетил мечеть Джама Масджид, где принял участие в религиозной церемонии вместе с мусульманами.
Индия перенесла волну вооруженных атак за последние годы, целями которых становились мечети, индуистские храмы, церкви, поезда и дома мирных жителей. Нередко за эти теракты никто не берет на себя ответственность.
http://savetibet.ru/2008/06/03/dalai_lama_islam.html
Но даже такой его поступок вызывает бурные обсуждения в рядах буддистов. Лично я считаю, что здесь свою роль сыграли СМИ, которые в свое время, да и сейчас тоже, вбили в головы людям, что ислам=экстремизм. По роду своей деятельности мне приходится следить за тем, кто и как формирует общественное мнение и задает тон в политике - так вот здесь чистой воды "черный PR". И в нашей стране он тоже массово распространен - достаточно посмотреть как сейчас весь мир реагирует на агрессию Израиля против Сектора Газы и как реагируют у нас - ну подумаешь, иудеи напали на мусульман, значит есть за что. Из таких маленьких пазлов и складывается у людей своеобразная картинка. Буддисты тоже попались на эту удочку.
Но еще раз повторюсь, при более внимательном изучении ислама и буддизма начинаешь находить много общего в основах. Я приведу в качестве примера цитату, потому как вряд ли я смогу сказать лучше:
http://www.berzinarchives.com/web/ru/ar … dhism.html
Переработанный вариант первоначальной версии: «Дхарма ислама: беседа со Снежаной Акпинар и Александром Берзиным» // Вопрошающий разум, т. 20, № 1 (осень 2003). Беркли, Калифорния.
Многие люди на Западе недостаточно знают об исламе и испытывают страх перед ним. Для устранения наиболее распространенных предрассудков в отношении этой духовной традиции и выявления его общих черт с буддизмом Вопрошающий разум провел встречу с Александром Берзиным и Снежаной Акпинар. Профессор Берзин в течение двадцати девяти лет проживал в Дхарамсале, в Индии, неоднократно выступая в роли переводчика Его Святейшества Далай-ламы. В настоящее время он живет в Берлине, где преподает буддийскую медитацию и философию. Во время многочисленных поездок по миру с лекциями он изучал исторические связи буддистов и мусульман. Проводя исследование для своей интернет-книги «Исторические связи между буддийской и мусульманской культурами в домонгольский период», он выступал в университетах Турции, Иордании и Египта и встречался с учеными Узбекистана, Киргизстана и Казахстана.
Снежана Акпинар практикует буддизм, но изучает ислам. Родом она из Хорватии; ее отец, хорошо известный ученый буддолог, уехал в Шри-Ланку в преклонном возрасте и стал монахом. Акпинар проводит половину недели в Городе десяти тысяч будд, китайском буддийском монастыре в Северной Калифорнии, рассказывая буддистам о Западе, а другую половину — в Теологическом союзе в Беркли, где она преподает курс по исламу и сравнительному религиоведению, рассказывая христианам о Востоке.
Вопрошающий разум: Алекс, Вы главным образом представляли буддизм исламскому миру. На что Вы обращали особое внимание, и как это воспринималось Вашей аудиторией?
Александр Берзин: Мой подход заключался в том, чтобы учиться у моей аудитории в мусульманских странах. Я объяснял, что, на мой взгляд, в получивших широкое хождение исторических книгах ислам был представлен в достаточно искаженном свете. В них главным образом говорилось, что мусульмане стирали с лица земли все, что они находили в завоеванных ими буддистских странах. На самом деле между буддистами и мусульманами существовали очень плодотворные связи. Если же говорить о разрушениях, то, кажется, что они были вызваны скорее соображениями экономического и политического характера, нежели религиозного. Поэтому я и просил свою аудиторию прояснить для меня вопрос этих исторических связей.
Это естественным образом приводило мусульманскую аудиторию к вопросам о буддизме. В различных религиозных институтах, которые я посетил в исламских странах, мусульманские ученые чрезвычайно интересовались обсуждением концепции Бога. В Индонезии, которая является мусульманской страной, я понял, что нельзя говорить: «Буддисты не верят в Бога». Это сразу же закрыло бы все возможности для обсуждения. В Индонезии все пять религий — иудаизм, индуизм, ислам, христианство (протестантство и католицизм) и буддизм — признаются на основании веры в Бога. Вера в Бога в буддизме, как предполагают индонезийские буддисты, выражается в понятии Адибудды. Оно пришло из учений Калачакры (санскр. Колесо времени), которые распространились в Индонезии около тысячи лет назад. Адибудда в буквальном смысле означает первого, или изначального Будду. Буддисты в Индонезии сами не имеют полного представления о том, что такое Адибудда. Обыкновенно они говорят, не вдаваясь в детали: «У нас это и есть Бог». Когда я был в Индонезии, буддисты, естественно, спросили меня, что же на самом деле означает Адибудда. Я объяснял им, что понимать его следует как ум ясного света. В каждом человеке это — создатель всего внешнего, того, что мы воспринимаем; в этом смысле он похож на творца.
Используя подобное определение Адибудды, я смог найти общий язык с мусульманскими учеными в других странах. Как оказалось, они были более раскрепощены при подобном подходе, так как в исламе Аллах не персонифицирован. Соответственно и эта созидающая сила в уме каждого из нас — которая может быть интерпретирована как создатель, бог-творец в каждом из нас — также не персонифицирована.
Школы тибетского буддизма ньингма, кагью и сакья мыслят Адибудду вне названий, вне концепций, как нечто не подвластное нашему воображению. Это хорошо воспринимается мусульманскими учеными. Кроме того, многие фундаментальные принципы буддизма, такие как любовь и сострадание, вызывают у них стремление узнать больше об этой духовной традиции.
С исторической точки зрения буддисты, жившие в Афганистане, Центральной Азии и Индии, признавались мусульманскими правителями как «люди Книги», что означало, что они могли придерживаться своей религии до тех пор, пока исправно платили особый подушный налог. В дискуссиях с мусульманскими учеными мы вместе пытались выяснить, что же означало «люди Книги». Я встретился с западноафриканским мастером-суфием из Гвинеи, который объяснил, что «людьми Книги» назывались те, кто верил в некие более высокие абстрактные принципы морали и этики, которые, в некотором смысле, создали и организуют этот мир. Это не обязательно относится к людям, признающим Ветхий Завет. Проводя свои более поздние изыскания, я был поражен, узнав, что на согдийском языке, древнем языке Узбекистана и основном языке всей Центральной Азии, термин «Дхарма» переводился заимствованным из греческого словом «ном», которое первоначально означало «закон» и которое согдийцы переводили также и как «книга». Позднее слово «ном» как перевод понятия «Дхарма» было заимствовано и другими центральноазиатскими языками, на которые переводились буддийские тексты, в частности, уйгурским (тюркская группа) и монгольским. В современном монгольском языке слово «ном» до сих пор означает как «книгу», так и «Дхарму».
В.Р.: Но у буддистов вообще нет книги, подобной библейскому Ветхому Завету у мусульман, христиан и иудеев?
А.Б.: Нет, но так это переводилось. Когда буддистов в мусульманских странах Центральной Азии спрашивали: «А во что вы верите? Какова ваша религия?», они могли ответить: «Это — книга».
Снежана Акпинар: Я придерживаюсь того же мнения. Интересно также напомнить, что отцом многих аспектов тюркской культуры был Чингисхан, который завоевал и правил тюрками согласно так называемому закону — яса. Конечно, это был более светский закон, но понятие ясы очень близко понятию Дхармы. Это — вечный закон, который правит миром.
А.Б.: Дело, я думаю, в том, чтобы найти общее употребление терминологии, которое открывает пути для диалога между последователями двух религий.
С.А.: Да, исламские воззрения на законы шариата могут быть, в определенном смысле, вполне созвучны буддийским. Арабское слово шариа, которое означает «широкая дорога», — это закон, необходимый людям для того, чтобы, следуя ему, сделать путешествие в этом мире легким и беспрепятственным. Это те принципы, которые позволяют людям жить в гармонии. Согласно шариату вы должны знать, как управлять своими инстинктами, сомнениями и интуицией. То есть шариат — не свод предписаний, а набор методов, используемых для постижения истины; практически это — медитация. А понятие тарик (путь) очень часто описывается как сердцевина шариата. Если воспринимать шариат как окружность, то тарик будет указывать на середину круга. Если же воспринимать шариат в виде сферы, тарик явится ее центром, соединяющим вас с другими сферами. Это есть прямой путь к Богу, который непознаваем и не является чем-либо конкретным.
Таким образом, в исламе есть понятия, очень близкие буддийским. Многие из них изначально пришли из Средней Азии и, скорее всего, исторически связаны с буддизмом. Весьма интересны и дальнейшие связи буддизма, ислама и христианства. Именно теологические труды Аль-Газили, великого исламского ученого, подвигли Фому Аквинского сконцентрировать свои религиозные изыскания вокруг понятий веры и разума. В Средней Азии эти вопросы очень подробно обсуждались представителями буддизма и не-буддистами.
А.Б.: Такое понятие как джихад, означающее «верное усилие», также созвучно буддийским учениям.
С.А.: Ваше мышление может быть джихад. Все, что вы делаете, может быть джихад.
А.Б.: Военный смысл термина джихад можно также найти и в буддийской терминологии. И это неудивительно. В конце концов, Будда сам происходил из военной, правящей касты. Поскольку он применил верное усилие, Будда описывается как «Победоносный», тот, кто выиграл битву с омраченными состояниями сознания. Где же происходит эта битва? В уме. Это борьба с неведением, жадностью, привязанностями, гневом и ненавистью. В Центральной Азии и Индии также имел место тесный контакт суфизма и буддизма. В суфизме можно найти ритуальные практики, сходные с повторениями мантр. Подобно тому, как суфии повторяют имя Бога, буддисты прославляют имена Манжушри. Более того, существуют ритуальные практики, понятные как буддистам, так и мусульманам. Они включают обход святынь и паломничество. В обеих религиях делается сильный акцент на щедрость и равенство всех людей. Что касается отдельных положений этих учений, трудно судить о направлении влияния, как и о том, развивались ли эти практики параллельно и независимо друг от друга.
С.А.: В течение столетий между Индией и регионом Персидского залива существовали прямые контакты. В те времена Басра была оживленным торговым портом, и если люди в Персидском заливе серьезно заболевали, они предпочитали плыть в Бомбей, так как сезон дождей убыстрял путешествие. С тех же ранних времен имел место и диалог религий.
А.Б.: Да и Багдад в качестве столицы новой династии Аббисидов был построен индийскими строителями. Во второй половине IX века в Багдаде был возведен Дом знания, куда съезжались буддийские и индуистские переводчики, чтобы переводить различные тексты на арабский язык. Все это свидетельствует об интенсивных межкультурных контактах. Наука, в частности астрономия и астрология, была одной из основных областей обмена знаниями.
С.А.: А также и философия. Я бы сказала, что распространенной ошибкой на Западе является то, что, чтобы ни обсуждалось в мусульманской философской традиции, ее всегда связывают с Древней Грецией, хотя многие философские концепции на самом деле пришли туда не из Греции, а из Индии или с Востока.
А.Б.: Диалог мусульманских религиозных лидеров с главами других религий продолжается, например, и Его Святейшеством Далай-ламой. Его Святейшество однажды попросил меня установить контакт с суфийским мастером из Западной Африки, для того чтобы обсудить вопросы двух религий. Такой мастер упал на нас, можно сказать, прямо с небес. Это был доктор Тирмизио Диалло, наследный суфийский духовный лидер из Гвинеи (Западная Африка), о котором я уже упоминал. Я встретился с ним с помощью моего немецкого друга из дипломатического корпуса и сопроводил в Дхарамсалу для встречи с Его Святейшеством. Более всего их обоих интересовала тема сострадания. В западноафриканской форме суфизма любовь и сострадание являются основополагающими принципами. Доктор Диалло был настолько вдохновлен беседой с Далай-ламой, что приехал на посвящение Калачакры, которое Его Святейшество проводил в октябре 2002 г. в Австрии, в городе Граце.
С.А.: Каждая сура в Коране начинается с обращения к Аллаху, Милостивому и Милосердному. Я считаю Коран главным образом интерпретацией Ветхого Завета, поскольку во времена Мухаммеда все знали эти истории. А то, что Мухаммед привнес в древнюю традицию семитов, относится к понятию сострадания в рамках божественного закона. Развивая традиционное изречение «око за око», он указал на то, что Бог сострадателен, и, если вы найдете такое сострадание внутри себя, тем лучше. Но если вы не можете сделать этого, то, по крайней мере, отнимите один глаз, не более. То есть на протяжении всего Корана прослеживается смягчение закона возмездия. Есть замечательная история, которая касается большой темы: почему мусульмане воюют? Вначале Мухаммед, как и все пророки, не был сторонником вооруженной борьбы. Но его община вымирала и подвергалась нападениям. Наконец он понял, что не сможет более удерживать своих сторонников от сопротивления. Тогда он изрек его знаменитое: «Я вижу, что не могу остановить вас, и, если вам нужно воевать, воюйте. Но не забудьте, что отныне бремя ваших деяний падет на вас и ваша религия уже не будет чистой до тех пор, пока вы не возьмете на себя ответственность за грехи». В этом прослеживается параллель с учением о законе кармы.
Слово кадр значит «сила». На Западе его также принято переводить в значении «судьба». К тому же слово «судьба» можно интерпретировать и как «карма». Вспомним, как продолжил Мухаммед свою проповедь: «Когда ваш поверженный враг с мечом у горла просит пощады, то, если вы найдете в себе сострадание, лучшее, что вы сможете сделать, — это простить его и превратить в друга. Если же в вас нет и грамма сострадания к тому человеку, тогда убейте его. Но попытайтесь найти сострадание, так как вы ответственны перед Аллахом».
На самом деле многие из ранних мусульман были обращены в ислам именно на поле битвы. Но идея заключалась в том, что лучше становился не тот, кого спасли, а тот, кто подарил жизнь.
В.Р.: Как соотносятся понятия сострадания и современный исламский джихад?
С.А.: Кажется, понятия эти довольно далеки друг от друга. В настоящее время мы сталкиваемся с крайне воинственными версиями ислама, которые порвали с традиционной формой учения. Эти неомусульмане очень часто утверждают, что нет необходимости изучать Коран, даже если эта священная книга является основой ислама. Для них достаточно знать первую и вторую суры и забыть все остальные. Как только вы начинаете поступать так, вы наносите урон вере.
А.Б.: Важно помнить, что среди мусульман они — воинствующее, фанатичное, фундаменталистское меньшинство. В каждой религии, включая буддизм, есть фундаменталисты-фанатики.
В.Р.: Есть ли учения в исламе, которые направляли бы или оправдывали взрывников-смертников?
С.А.: Я думаю, что не более, чем в любой другой религии. Вспомните вьетнамских монахов традиции дзен, которые сжигали себя во время войны. Нет в буддизме ни одной школы, которая санкционировала бы это, насколько я знаю. Все формы жизни ценны и уважаемы. В исламе, как и в христианстве, есть мученики. Взрывники-смертники утверждают, что они — мученики; но они убивают себя, а первое правило гласит: «Не убий», в первую очередь себя. Эти люди не мученики, они просто самоубийцы.
В.Р.: Многие буддисты на Западе узнают об исламе главным образом через произведения поэтов-суфиев, таких как Руми и Хафиз, которые провозглашали абсолютную любовь и преданность Аллаху, или Богу, который воплощен во всем. Хотя творчество этих поэтов и их подход нравятся людям, экзальтированная любовь, которую они воспевают, не занимает такого места в той форме буддизма, которую приняли многие западные буддисты, и которая характеризуется безмолвной медитацией и внутренним поиском.
С.А.: Многие мусульмане тоже неэкзальтированны. Эта поэзия действительно очень впечатляет и, возможно, берет начало в индуизме или в других индийских духовных традициях. Но существует другая, центральноазиатская традиция, которая соединяет ислам и буддизм очень интересным образом. Это то, что китайцы назвали бы «соразмерными двустишиями», или катренами. В тюркских языках это называется «кошма», что означает «то, что проходит через ум». Это — мысль, которую вы схватываете, когда она проносится в вашем уме, мысль, которую нужно бы отпустить, но вы все равно ее схватываете. Вы пишете двустишие и заканчиваете его строчкой, которая переворачивает весь смысл, в какую-то бессмыслицу. Это своего рода коан. Знаменитые поэты, например, Омар Хайям и другие суфийские мастера, преимущественно из Центральной Азии, пользовались этим приемом. Можно привести в качестве примера знаменитого народного поэта Турции Уриса Амрая, также известного суфийского мастера. Многие из его стихотворений начинаются с размышлений у кладбищенского надгробия, что является обычной формой медитации.
В.Р.: В суфизме есть безмолвная медитация?
С.А.: Да, в зависимости от традиции. Некоторые из них требуют пронзительных криков, воплей и танцев. Другие — безмолвны.
А.Б.: С другой стороны, обрядовые аспекты, которые можно найти во многих суфийских традициях, встречаются порой и среди западных людей, практикующих буддизм в многочисленных буддийских центрах махаянской традиции. Многие члены любят собираться вместе, чтобы распевать и декламировать хором, а некоторые исполняют так называемые «ваджрные танцы».
В.Р.: Не могли бы больше рассказать об Аллахе, сравнив его с понятиями о Боге в других религиях и соответствующих параллелях в буддийских учениях?
С.А.: Важное различие между понятием Бога в исламе и понятием Бога в христианстве и иудаизме заключается в том, что Аллах не присутствует в этом мире. Это нечто, находящееся полностью вне пределов мира. Согласно исламу в нас самих нет даже и искры от Бога. Мы можем только отражать какую-то часть Бога. Если наши сердца чисты, тогда они становятся зеркалами, которые отражают великое НЕ-сущее.
А.Б.: В буддизме есть некоторые аспекты, которые можно сравнить с Аллахом, или Богом, но их нельзя собрать под одним общим термином. Ведь в буддизме не утверждается, что есть некий принцип или реальность, в трансцендентально дуалистическом смысле полностью отделенная или находящаяся вне нас и вселенной. Высший принцип в буддизме, объединяющий все, — пустотность. Он предполагает, что ничто не может существовать невозможным, надуманным способом, совершенно независимо от всего другого; наоборот, все существа и явления возникают через взаимозависимость и опору друг на друга. Если говорить о пустоте, она не отделена от нас или нашего мира, хотя некоторые тибетские философские школы говорят о ней как о явленной вне названий и концепций. Поскольку все живые существа и окружающий мир взаимозависимы, нужно заботиться обо всех остальных и сострадать им. Сострадание не проявляется отдельно или извне, оно внутренне присуще каждому.
С.А.: Я бы сказала, что Аллах есть Ничто, и, когда произносится главная мантра ислама «Ла Иллаха Илла Алла» (начертанная на государственном флаге Саудовской Аравии), она приглашает вас к многократному повторению фразы: «Нет Бога, кроме Аллаха», с опусканием одного слога, или одного «ла». «Ла» — означает «нет», т.е. это отрицание. Таким образом, Аллах — это Великое Нет. Аллах — это нечто, что невозможно вообразить, поскольку он находится вне всего, поэтому в конце слова «ла» имеется «а», означающее «ничто». Когда вы повторяете «Ла Иллаха Илла Алла», вы снимаете все слои того, что можно вообразить. Вы продолжаете повторять и укорачивать слоги до тех пор, пока не останется одно лишь «а», и именно оно есть « хуа», или чистое дыхание Всевышнего.
А.Б.: Пустота — тоже есть отрицание или уничтожение; в данном случае — искоренение всех ложных представлений о способе существования вещей. Она тоже представлена гласной «А», которая на санскрите не пишется, будучи инкорпорированной в каждый согласный звук. В то же самое время «а» в санскрите является отрицательной приставкой. Более того, в тантрических практиках предполагается растворение более грубых аспектов умственной деятельности и связанных с ними заблуждений. Это достигается визуализацией частей слога «Хум», которые постепенно растворяются друг в друге, до тех пор, пока вы не остаетесь один на один с умом ясного света, основой проявления и взаимозависимости всего сущего. Итак, хотя пустота есть неочевидный, глубоко сокрытый способ существования всего, а не что-либо трансцендентное, все же обнаруживается множество сходных черт с исламским учением, что позволяет вести диалог, устанавливая взаимопонимание между этими двумя великими мировыми религиями.
Но "любимыми" поводами посетовать на негуманность ислама у несведующей части буддистов остаются жертвоприношения и "рабское положение женщины". но это из за невежества. люди опять таки даже не пытаются вникнуть в суть дела.
да, это действительно реже встречается в наше время независимо от вероисповедания
