Нури Бильге Джейлан: "Работа над фильмом - это самоосвобождение"
«Жизнь в маленьком провинциальном городке похожа на долгое путешествие по степным просторам. Ждешь, что за следующим холмом откроется что-то другое, новое, а видишь только те же самые степные дороги, похожие друг на друга, одинаково бесконечно тянущиеся к горизонту», - так звучит официальный синопсис фильма «Однажды в Анатолии» известного турецкого режиссера Нури Бильге Джейлана.
Последняя работа Нури Бильге Джейлана – настоящий экзистенциальный триллер. Бесконечная ночь, приближение грозы, рассвет. Полицейские, врач, прокурор и землекопы ищут закопанный труп. Первые полтора часа – все происходит ночью. Зрителя, все больше и больше погружающегося в вязкое отчаяние, ослепляет только свет фар. Темные лица мужчин светлеют только однажды, при свете лампады и почти единственного в фильме женского образа. После этого, на рассвете, можно также «темно» посмеяться с автором, мрачным анатолийским смехом. Все закончится тусклым днем, не дав ни одного ответа. «Зритель должен подумать сам, – повторяет Джейлан из фильма в фильм. – Я раскидываю только подсказки, у меня у самого пять или шесть объяснений. И ответа не знаю я сам». И поэтому фильму удается постоянно удерживать внимание зрителя. Такой же силой молчаливых образов Тарковского, Антониони, Бергмана. Фильм и чувство жалости и боли, остается со зрителем еще долго после последней темноты титров. Мучает, заставляя переживать снова и снова рассвет Анатолии.
В России премьера фильма состоялась в рамках программы 33 Московского Международного Кинофестиваля. Московская публика с нетерпением ожидала фильм венценосного турецкого режиссера, известного своей любовью к русскому кино и литературе, слишком долгим паузам и темным планам. И конечно, всем очень хотелось узнать, за что фильму «однажды в Анатолии» дали Гран-при Каннского Кинофестиваля, «поразив» жюри одного из главных кино-событий мира. Фильм «Однажды в Анатолии» вышел в мировой прокат в мае 2011 года. В России фильм появится в прокате в декабре.
В ходе пресс-конференции с российскими журналистами, состоявшейся в рамках XXXIII Московского Международного Кинофестиваля, Нури Бильге Джейлан рассказал о своем искусстве, о работе над последней картиной и о том, что его связывает с российской культурой.
- Ваша любовь к русскому кино известна всем любителям вашего творчества. Что Вы берете из русского кино?
- На меня оказывают влияние не только русские режиссеры, но и русская литература, в первую очередь, произведения Достоевского и Чехова. Вчера, вместе с организаторами, мы ездили в деревню Чехова Мелехово, и я чувствовал в этом месте атмосферу его рассказов. В своих работах я не просто цитирую этого писателя, я развиваю его идеи. Может, вы заметили, что в титрах моей последней картины есть примечание «В фильме использованы фразы из произведений Чехова», а один из героев цитирует Лермонтова. Не меньшее влияние на меня оказывает творчество Тарковского – в его фильмах чувствуется русская атмосфера и любовь к жизни. Несколько лет назад я посмотрел фильм «Андрей Рублев» на Стамбульском международном кинофестивале. Это было удивительное ощущение, будто я вдруг проснулся после долгого сна.
- Как Вы работали над сценарием картины «Однажды в Анатолии»?
- Идея написать сценарий возникла из истории, которую мне рассказал актер Эрджан Кесал. 25 лет назад он работал доктором. Однажды он пережил ночь в поисках убитого человека в темноте по бесконечным дорогам. Спустя несколько лет мы начали работать над сценарием. Эрджан Кесал играет в фильме, по сути, самого себя – того же доктора, каким когда-то был раньше. Это не первый наш фильм с Кесалом. Мы вместе писали сценарий к «Трем обезьянам», где он также исполнил одну из ролей.
- В середине фильма появляется очень сильный, хотя короткий и стремительный, образ юной девушки? Откуда он? Для чего он в этом фильме?
- Мы придумали этот образ еще на этапе написания сценария. Я искал мотивацию для героя-убийцы: почему он начинает говорить именно в этот момент ночи? И вспомнил одну историю, рассказанную мне шефом полиции. По его словам, часто, даже самые жестокие преступники, услышав голос ребенка или женщины, начинают рыдать и во всем сознаваться. Поэтому в фильм вошел этот образ чистой, юной девушки. Знаете, бывает так, когда в конце долгого и сложного дня, когда вы устали, потерялись в темноте, такая встреча – с чистой красотой, – и она может изменить вашу жизнь.
- Почему Вы так много требуете от зрителя, особенно, в фильме «Однажды в Анатолии»? Зритель должен работать вместе с Вами, создавать, додумывать, страдать...
- Я верю в то, что осознание определенных идей может приходить только после упорной работы, некоторой доли страдания. Я говорю это, исходя из своего собственного опыта. Когда я проработал те идеи, которые я не сразу осознал путем изнурительной работы, я уже не забуду их. И фильмы, которые повлияли на меня сильнее всего, изначально мне совсем не нравились.
- То есть сначала Вам не понравился «Андрей Рублев»?
- Я приведу пример с Тарковским. Первый его фильм, который я посмотрел, был «Солярис». Я ушел с середины сеанса. Я просто не мог досмотреть его. Только через много лет я пересмотрел этот фильм – один, когда я был готов воспринимать его. Этот фильм изменил мою жизнь. Вы должны быть готовы к таким ситуациям, к переломным, ключевым моментам в вашей жизни, они не приходят просто так. Если же вы не готовы, вы можете их просто не почувствовать.
- Вы хотите, чтобы зритель «выстрадал» ваш фильм?
- Можно сказать и так. Представьте себе оазис — прекрасный зеленый оазис. В нем не будет никакого смысла, если он не будет стоять посреди пустыни. Вы можете оценить оазис, только добравшись до него через жаркие пески. Первые полтора часа могут быть очень тяжелыми для зрителя, а для нетурецкого зрителя даже скучными. Если в зал попадет случайный человек, он, скорее всего, уйдет. Конечно, я мог бы вырезать половину фильма. Но тогда мы бы ни к чему не пришли, не дожили бы до утра. Не существовало бы сцены с юной девушкой. Мы бы просто её не увидели и не поняли её образа.
- Какой реакции Вы ожидали от зрителей в Турции и за рубежом?
- При съемках фильма никогда не задумываешься о каком-то конкретном зрителе. Работа над фильмом - это самоосвобождение, это процесс лечения. Съемка фильма — это послание письма в темноту. Именно в темноту, но не зрителям.
- Скажите, отчаяние, тяжелая тоска этого фильма — это отражение Вас или отражение самой Анатолии?
- Наверно, и того и другого. Над сценарием работали три человека: я, моя жена Эбру и Эрджан Кесал, мы все вложили свои чувства в этот фильм.
Фото: wwwkinopoisk.ru
Текст: Анастасия Лаукканен
http://www.turkishnews.ru/interview/3039.html